Lose control

Горячей воды не было уже три дня. Дима Прохоров, вскипятив в ковшике порцию, проследовал в ванную с целью подмыться. Жена, орудовавшая у плиты, в сладких предвкушениях проводила его взглядом. Он аккуратно поставил ковшик на край ванны, потому что больше ставить было некуда, на стиральной машине стоял тазик с водой, оставленный женой и, приспустив трико, почему-то подумал, что ему будет мешать мыльница, висевшая на краю ванны. Он взял эту мыльницу со всем её содержимым, озираясь в поисках подходящего места и решив, что лучшее - за тазиком, на стиральной машине, туда её и поставил. Однако за тазиком притаился большой тюбик зубной пасты Димой совершенно не замеченный. Мыльница накренилась, и все мыло соскользнуло за стиральную машину в темноту паутин и, смачно чвакнув там какими-то целлофановыми пакетами, сразу притихло.  «Понаставили, блин, тазиков» - пробурчал Дима в сердцах, и энергично схватив несчастный таз, резко выплеснул воду в ванну.

Вода, повинуясь законам физики, стремительно скатилась по стенке ванны на дно и, продолжая движение, в динамике, перелилась через край ванны прямо в спущенные штаны, замочив Диму от пупа и ниже. Еще один «Блин!» прозвучал и резче и значительно сердитее. Дима скривился, но, стараясь не отклоняться от цели, продолжил манипуляции с тазом, подняв его над собой, задвинул наверх, туда, где ему и положено было находиться. Тазик должен был зацепиться ручкой за трубу и остаться там, наверху. Но не зацепился. Дима должен был это проконтролировать, но не проконтролировал. События развивались самостоятельно, интуиция не предостерегала. В последний момент Дима, краем глаза увидев таз, падающий на стиральную машину, сделать уже ничего не успел. Изящная белая кружка из небьющегося стекла от подарочного набора на четыре персоны, она действительно не билась, если падала на пол, тоже стоявшая на стиральной машине, отлетела из-под тазика так стремительно, что, ударившись о чугунный край ванны, таки разбилась на сотни, если не тысячи мелких и потрясающе острых осколков. Самый большой осколок, с ручкой, упал прямо под ноги, и нагло вращался в лужице воды под бессмысленным взглядом  звереющего Димы.

Когда движение прекратилось, Дима разжал побелевшие губы, шепотом рявкнув односложное ругательство женского рода, зло пнул эту стекляшку, совершенно забыв про спущенные трико и о том, что богатая турецкая керамика, постеленная им же, становиться предательски скользкой, когда на неё попадает вода. И он упал в эти белые осколки на фальшивом малахите, по пути цепляя всё подряд своими нервными ручонками, тазик, который еще продолжал трепыхаться на стиральной машине, какие-то полотенца на батарее, ковшик с кипятком, до сих пор мирно дремавший не краю ванны.

Дверь, принявшая основную силу удара бритого затылка, распахнулась, даже не поперхнувшись латунным китайским шпингалетом, как раз в тот момент, когда к ней поднесла ухо хозяйка дома со словами: «Димуля, ты чем там гремишь?». До удара, в одной руке она держала горячую сковородку с поджаркой для борща, а в другой вилку, которой шуровала в этой сковороде.  На все про всё Димуле потребовалось ровно девятнадцать секунд.

Конечно, осколки были успешно извлечены из чресел многострадального Димы заботливыми врачами, кровь с турецкой керамики была смыта чистоплотной женой, благополучно отделавшейся лёгким сотрясением мозга, а участок обоев с живописным пятном от поджарки Дима со временем заменил самостоятельно, когда у него наросла новая кожа вместо ошпаренной. Остался круг, выжженный сковородой на линолеуме. Так, на память. С тех пор Дима очень аккуратно водит машину.

©    [B_O_T]anik

2005 Северодвинск